Кулебакский металлургический завод
ПАО «Русполимет»
Наследие братьев Струве
Кулебакский металлургический завод (КМЗ) был основан помещиком Николаем Федоровым, владевшим имением в селе Кулебаки, и выксунским купцом Алексеем Бородачевым в 1866 году. Предприятие побывало в собственности у англичан, но развилось благодаря перекупившим его инженерам и предпринимателям братьям Струве в XIX веке.
К 1930-м годам основной продукцией предприятия стали бандажи — съемные стальные профилированные кольца, надеваемые на обод железнодорожного колеса. В 1932 году на модернизацию производства было выделено 12 млн руб. В первые пятилетки на заводе работали мартеновские печи, были установлены новые нагревательные, термические печи и бандажепрокатный стан. Предприятие отливало сталь для судостроения, общего машиностроения, энергетики.
Среди заказчиков Кулебакского металлургического завода были Горьковский автозавод, ДнепроГЭС, Беломорско-Балтийский канал и московское метро. В 1940 году на заводе был запущен новый термический цех, заменивший старые обжигательные мастерские. В начале 1940-х на Кулебакском металлургическом заводе модернизировали листопрокатный и сортопрокатный цехи, смонтировали новый слиткоразрезной пролет в бандажепрокатном цехе.
Последнее мирное утро
Начало войны застало многих сотрудников КМЗ на строительстве трассы Муром — Кулебаки — Арзамас. Ветеран труда КМЗ А.Я. Рабинович (работал мастером инструментального цеха, начальником механического и термического цехов, с 1961-го по 1979 гг. — директор КМЗ) вспоминает, что начало этого дня было теплым и солнечным: «Руководство области форсировало строительство дороги. Мы чувствовали и понимали ее значение и старались способствовать этому. Работы проводились в районе леспромхоза. Весь участок строительства, порученный Кулебакам, был выложен мартеновским шлаком. А леспромхозовский участок выкладывался деревянной торцевой чушкой, что намного облегчало наш труд. К месту работы я пришел к семи часам утра, настроение было хорошее, вместе с бригадой приступил к работе. Работа спорилась. Немного приустав, был уже одиннадцатый час дня, решили отдохнуть. Только присели, смотрим, к нам приближается легковая машина. Из машины вышел сотрудник горкома партии. Как-то несмело, потухшим голосом он произнес: „Ребята, кончайте работу, фашисты внезапно напали на нашу страну. Война“. Немного придя в себя, мы бросились по домам. Мой путь лежал через воскресный рынок. По-видимому, сообщение о войне пришло к нам на строительство немного позже. Предприимчивые горожане успели раскупить все продукты. Остались только хомуты и другая конская сбруя».
Электрик Кулебакского металлургического завода Н.И. Сочнев играл в молодежном оркестре Кулебак, который подбадривал строителей дороги. Он вспоминает, что 22 июня играл возле села Шилокша в 13 км от Кулебак. «Вдруг смотрим, из города несется машина, из нее чуть ли не на ходу спрыгивает человек и — прямиком к прорабу. Все сразу почувствовали неладное. Что он прорабу сказал, я не расслышал, но помню, тот закрутил головой, как от зубной боли, и несколько раз повторил „Мать его в дребодан!..“».
«За себя и за того парня»
Постановлением СНК СССР от 11 сентября 1941 года Кулебакский металлургический завод им. Кирова, до этого времени относившийся к Наркомату судостроения и изготавливавший сталь для судов, был передан в Народный комиссариат танковой промышленности и получил № 178. Пока в первые месяцы войны эвакуировались заводы из западных регионов СССР, Кулебакскому металлургическому пришлось в рекордные сроки осваивать производство новых видов продукции, необходимых для обороны страны. КМЗ стал выпускать быстрорежущую и инструментальную сталь, легированную сталь, прокатывал броневой лист, в том числе для выксунского завода дробильно-размольного оборудования на самолеты Ил-2, освоил прокат легированного профиля балки носа для Т-34 (носовая часть корпуса, состоящая из передней балки, трех броневых листов, крышки люка водителя и броневого колпака пулемета. Изготавливал погоны под танковые башни (место крепления башни к корпусу) и защитные спинки сидений для летчиков. Конструкцию балки Т-34, повысившую прочность лобовой части корпуса, предложили усовершенствовать именно конструкторы КМЗ.
Иван Федорович Скиба возглавил завод в апреле 1940 года. Ему было 38 лет. Всю войну он руководил предприятием, несмотря на молодой возраст, подчас невыносимые условия труда и ответственность. Сотрудники завода вспоминают, что он был крайне скромным человеком
По данным Горьковского комитета обороны, трудоемкость производственных процессов на КМЗ по сравнению с 1940 годом выросла на 68,5%. Предприятию было необходимо модернизировать оборудование и менять технологию производства. Директор завода Иван Федорович Скиба ввел особый режим работы и организовал специальный технический отдел — СТО. Этот отдел проработал всего шесть месяцев — за короткий срок его сотрудники разработали новые технологические процессы производства, определились с их технической оснасткой и организовали выпуск новой продукции для фронта. После того, как все разработки были внедрены в производство, сотрудники вернулись к исполнению своих обязанностей в цехах.
«Чародеи сталеварения»
С началом войны мартеновский цех КМЗ полностью перешел на выпуск высоколегированной стали, которую производили в условиях нехватки сырья. При этом КМЗ не просто должен был изготавливать новые виды продукции, но и регулярно увеличивать объемы производства. В условиях дефицита мазута в качестве топлива стали использовать газ, как в 1920–1930-х годах. В то время он поставлялся с генераторной станции, оснащенной самодувными шахтами фирмы Siemens, заглубленными в землю. Измельченные в щепу дрова или торф в шахты закладывали вручную, золу потом вычищали так же. Это была крайне тяжелая работа, которую сотрудники завода называли настоящим адом. В 1929 году КМЗ запустил в действие новую газостанцию с тремя шахтами, которая была оснащена механическими транспортерами для подачи топлива на верхний этаж к бункерам и устройствами механизированной уборки золы. Важнейшую роль газостанция сыграла в 1942 году, когда мазута особенно не хватало — из-за южного наступления гитлеровцев в рамках операции «Эдельвейс» были заглушены и подготовлены к уничтожению нефтяные скважины в Баку, и азербайджанская нефть в регионы СССР не поставлялась.
Спецзаказы поступали из Москвы, и отказаться от их выполнения завод не мог. Например, на КМЗ пришла директива освоить выплавку хромистой стали, проката листов из нее и изготовления защитных спинок для сидений летчиков. Завод стал одним из первых в стране, кто освоил производство спинок. Выручили мартеновцы завода, когда понадобилось отлить чугун, чтобы делать корпуса для снарядов для 76-мм пушек. Стандартно это происходит в доменной печи, однако из-за отсутствия сырья справиться с заданием и отлить корпуса для снарядов чугунно-литейный цех не мог. Тогда было принято решение отлить чугун в мартеновской печи. За решение таких непростых задач мартеновцев на заводе называли «чародеями сталеварения».
«В цехе было очень много дыма и чада»
«Работали 10–12 часов в сутки, а вот хлеба при этом давали 600 г. В зимнее время при температуре 30–40 градусов отапливали цех „горнушками“. Для отопления сжигали кокс и все деревянные постройки, в том числе и полы. Окна были закрашены для маскировки краской, так как вечером в 10 часов пролетали фашистские самолеты на Горький и бомбили все заводы. В цехе было очень много дыма и чада от „горнушек“. Умыться можно было только холодной водой. Туалеты были только на улице».
Тяжелый спецзаказ
Сортопрокатному цеху после начала войны требовалось перейти с производства углеродистых сталей на выплавку высокопрочных, а также освоить изготовление балки носа для Т-34, которую КМЗ по кооперации должен был поставлять на «Красное Сормово». Изготавливать балку было необходимо на прокатном стане-750 (крупносортный стан с валками диаметром 750 мм для производства квадратных и круглых профилей размером 80–200 мм). Однако его технические характеристики не позволяли выполнить заказ. Руководству и сотрудникам завода пришлось разработать новый технологический процесс, и в день пробной прокатки в сортопрокатном цехе собрались все: директор завода, начальник производства, главный инженер, представители Наркомата танковой промышленности. Они наблюдали за тем, как сначала к стану подали нагретый до полубелого состояния слиток весом 400 кг. Авторы книги «Война и тыл. Кулебакский металлургический завод в годы войны» С.А. Воронин и С.И. Колобаев пишут: «Задали в обжим. Прошел хорошо. Во второй клети испытуемый образец тоже ведет себя относительно спокойно. Передали в чистовую клеть. Некоторая выдержка, скользит профиль, но не захватывается валками. Вальцовщик принудительно клещами подтолкнул ее, балка прошла в калибр и приобрела форму, какую и требовалось получить». Однако трудности с производством балки не закончились: оборудование не было приспособлено к интенсивному режиму работы и производству новых видов стали и часто выходило из строя, с работы кулебакские металлурги не выходили сутками.
«Спали урывками тут же»
«Однажды вышел из строя стан-750, на котором катали балку носа для танков. Произошла авария, все электрооборудование сгорело. Ремонтировали трое суток, спали урывками тут же. Три блина на завтрак, три — на обед и три — на ужин. Наконец, сделали. Мастер М. Ф. Шаблыгин говорит нам, чтобы зашли. Заходим к нему в каморку. На столе стопка блинов, наливает по стаканчику спирта: „Пейте, ешьте и — отдыхать“».
«Завод превратился в целый комбинат»
«Для резкого увеличения заготовки дров были проложены дополнительные железнодорожные пути. Для превращения дров в щепу был сконструирован и сделан своими силами так называемый „чипер“. Завод превратился в целый комбинат со множеством цехов, участков и хозяйств: непосредственно сам завод; огромная территория торфоболот в районе Кулебак и села Софронова; доломитные и известняковые карьеры; дровосечные дачи для заготовки дров и угля; большое подсобное хозяйство с фермами, с пахотными землями. Более половины общего количества рабочих трудились только на подсобных хозяйствах».
Металлурги-танкостроители
В чугунолитейном цехе отливали стальные броневые башни, газовые и смотровые люки, а также пулеметные амбразуры для танков, делали катки для гусениц танков. Чтобы КМЗ смог освоить отливку броневых танковых башен, весной 1942 года на завод прибыл представитель «Красного Сормова» с шлаковой моделью такой башни. «Цех превратился в лабораторию. Только на девятые сутки смог я попасть домой, но задание было выполнено», — рассказывал техник конструкторского бюро КМЗ Н. И. Ковалев. Ветеран Г. Долбилкин вспоминал, что чугунолитейщики на трехтонной электропечи заваливали шихту вдвое больше расчетного тоннажа: «При недостаточной грузоподъемности электрокрана, единственного на этом сложном технологическом участке, люди отливали тяжелые стальные башни танка Т-34. При постоянном риске поломки оборудования был установлен постоянный, ежечасный контроль за его состоянием. В случае надобности для быстрой замены изношенных узлов и деталей всегда были приготовлены новые узлы и новые детали».
Ремонтно-механический цех до войны изготавливал узлы и запасные части для основного оборудования завода, и загрузка всегда была максимальной. С началом войны объем рядовых работ увеличился, и пришлось освоить выпуск оборонной продукции. А. Рабинович, который все военные годы проработал в ремонтно-механическом цехе, рассказывал, что рабочим необходимо было освоить выпуск танковых погонов, заглушки танкового корпуса, лючков и башенных листов к танкам, броневых листов корпуса. Еще одним заданием стала организация сборки корпусов легких танков Т-60 на подсобных площадях цеха. Выпуском корпусов Т-60 был загружен и термический цех.
Выросло количество заказов и у бандажепрокатного цеха, но работал он теперь не только на железнодорожный транспорт. Цех освоил прокат погонных колец для узла вращения башни танков Т-34, КВ, ИС. Новые кольца, которые ковали и прокатывали в бандажном цехе, были больше железнодорожных. Сотрудники цеха на участке сдачи и приемки продукции из-за отсутствия кранов вручную катали «тяжеленные баранки» диаметром более 2 м.
«Цех превратился в лабораторию. Только на девятые сутки смог я попасть домой, но задание было выполнено»
Под мирным небом
После 1945 года производство военной продукции на заводе свернули. В 1946 году металлурги КМЗ первыми в СССР начали выпуск цельнолитых якорных цепей для морского флота. В начале 1950-х годов завод начал изготавливать чугунные и стальные детали для сельхозтехники. Мартен после войны подвергся масштабной реконструкции: его оснастили новым оборудованием, освоив скоростные и тяжеловесные плавки. В 1944 году КМЗ выпустил 115,6 тыс. т стали и 122 тыс. т стального проката, а в 1955-м — 229 тыс. т и до 261,1 тыс. т соответственно. В те же годы предприятие начало осваивать производство колец для реактивных двигателей из новых авиационных материалов, которое является основным для завода и сегодня.
